В маршрутах и походах. Приключения геолога. 1986. Владимир Булдыгеров

"Ведь я же геолог, ребята! Не надо мне жизни иной!"

Ю.В. Белугин

1986 год

   В 1985 году я собрался ехать в поле. Но за три дня до намеченного выезда у меня начались сильные боли в желудке. При обследовании обнаружилась язва двенадцатипёрстной кишки, и я вместо поля попал на больничную койку.

   В поле я смог поехать только на следующий год. Продолжил изучение магматических образований, как тогда формулировалось, зоны влияния БАМ, которая охватывала полосу по 100 км к северу и югу от неё.

   Кроме меня в отряде из ИТР остался геолог Игорь Анатольевич Дёмин. Нас сопровождали три студента и таборщица – моя жена Лена. Мы взяли с собой и внука Мишу. Лена с Мишей должны были подъехать в Нижнеангарск позднее, когда начнётся отпуск у Лены. Она преподавала медицину в Иркутском пединституте, и у неё был отпуск два месяца, в течение которых работала в моём отряде.

   Нам была выделена автомашина ГАЗ-66 с будкой и шофером Славой. Отправились мы к месту работы своим ходом на автомашине через Баргузинскую долину. Дорога от последней деревни в этой долине до выезда на трассу Новый Уоян-Кумора стала намного хуже, чем в 1984 году. Местами она выглядела, как после бомбёжки или артобстрела: перевёрнутые мосты с искореженными металлическими фермами, вывернутые погнутые трубы, металлические предметы непонятного назначения  и т. п. Насыпи были частично размыты дождями, кое-где образовались заболоченные участки. На наше счастье погода стояла хорошая, такие участки мы преодолели успешно.

   Вместе с нами ехала группа учёных из Читинского НИИ также на ГАЗ-66. На трудных участках мы помогали друг другу. В одном месте дорога шла по высокой террасе р. Светлой. В 20-ти метрах внизу бушевала в белой пене река, Выше дороги был крутой откос террасы. Сверху на дорогу скатился валун около метра в поперечнике и частично перегородил её. Оставался узкий проезд для машин по самой кромке обрыва в реку. Машина читинцев ехала первой. Их шофер оказался трусоватым. Видя обрыв в бушующую реку, он стал прижиматься к склону террасы и наехал передним колесом на валун, поставив переднюю часть машины под большим наклоном в сторону реки, испугался, выскочил из кабины и убежал назад, бросив машину с включённым мотором. Наш шофер сел на его место, медленно сдал машину назад, съехал с валуна и благополучно обогнул его по краю откоса. Затем также проехал и на нашей машине. Дальше путь был уже без особых приключений.

   Выехав к Новому Уояну, мы развернулись и отправились в Нижнеангарск. Здесь залили четыре бочки бензином, встретили Лену с Мишей и отправились по пыльной, ухабистой дороге в Таксимо. Детальное описание достопримечательностей этого пути можно найти по адресу http://www.transsib.ru/trip-bam.htm (Геолого-геоморфологический путеводитель по центральному БАМу).

   За дорогу от Нижнеангарска до Таксимо длиной более 400 км израсходовали полную заправку автомашины. Я обратился с просьбой о заправке к руководству Таксиминской партии. Оно встретило нас доброжелательно, предоставило нам помещение на время пребывания в Таксимо, но с бензином дела у них были плохи.

- Рады бы помочь, но у самих машины стоят на приколе, со дня на день ждём бензовоз, да и хватит ли доставленного им бензина обеспечить свои отряды, - развёл руками главный геолог партии.

   Пришлось нам начать расходовать свой запас.

   Отправились мы по дороге Таксимо-Бодайбо, которую только начали прокладывать. Лишь по долине р. Келяны она была относительно сносной. Далее существовала только необустроенная рабочая дорога, так называемый «пролаз». Основные работы по прокладке дороги шли по долине левого притока Келяны - ручья Золотого. Вся долина ручья была полна разнообразной техники и рабочих. Здесь трудились сотни людей: в одном месте отсыпали полотно, в другом делали выемки в склоне, в третьем – сваривали и прокладывали трубы для временных водотоков, в четвёртых – строили мостовые переходы через ручьи. Повсюду стоял шум техники, грохот выгружаемых самосвалами камней, сверкали огни электросварки. Наша машина с трудом лавировала между этими объектами и техникой. Наконец мы выбрались из этого технического аврала, преодолели перевал и спустились в долину р. Джалту.

   Ниже дороги долину занимала огромная наледь, ещё в большей части покрытая сверкающим на солнце льдом. По краям ледяного поля чернели вытаявшие чёрные огромные валуны. Обрамляли наледь заросли голубичника, осенью богатого ягодами. Ширина наледи достигала сотен метров, а протяжённость – нескольких километров. После того, как лёд растаивал, её вдоль и поперёк можно было легко пересечь, перепрыгивая по камням. Между ними текла прозрачная холодная вода, в которой тогда ещё мелькали хариусы. В последующем их выловили почти полностью.

  Переехав Джалту, мы поднялись на склон и по отвороту от основной дороги спустились к ней ниже наледи, желая проехать в долину Среднего Мамакана. Ниже крутого спуска был небольшой заболоченный участок, который автомашина сходу легко преодолела. Подъехав к реке, увидали, что мост через неё разрушен, а русло непроезжее из-за огромных валунов. Остановились на ночлег и стали решать, что делать дальше. Работы здесь для двух маршрутчиков было немного. Решили разделиться: Игорь с двумя студентами отправились в многодневный маршрут в вершину р. Средний Мамакан, а я с Сашей и своим семейством отправился далее по дороге в сторону Бодайбо.

   Саша был студентом Иркутского геологоразведочного техникума. Это исполнительный, работящий, доброжелательный мальчик, с которым я всё лето делил тяготы полевой жизни и был им очень доволен. После окончания техникума он работал геологом на Ирокиндинском золотом месторождении. Позднее я встретился с ним, когда он поступил к нам на факультет на заочное отделение, который благополучно закончил.

   Только начали преодолевать болотце, которое было перед подъёмом, как машина села днищем на камень. Колёса бестолку молотили грязь. Чтобы стащить машину с камня, принялись рубить деревья и создавать опору для домкрата. Провозились около часа. Установили домкрат, подняли зад машины, она сдвинулась с камня, но тут же села на следующий камень. Снова мы повторили операцию. Камни в грязи не видны, а машина, как заколдованная, прыгала с камня на камень. В общем, мы провозились около 6 часов, преодолевая 10 метров. Наконец машина выбралась на сухое место, и мы отправились дальше.

   Дорога была в камнях и ухабах, а иногда шла по скальным лишь слегка сглаженным выходам. Реки и ручьи преодолевали вброд по валунам. Особое впечатление произвело ущелье Мрачное на повороте долины р. Каалу к северу. Река здесь с рёвом разрезала лишённые растительности чёрные скалы карбонатных пород.  Вид ущелья вполне соответствовал названию этого места. В дальнейшем при обустройстве дороги скалы правого борта реки разрушили, и это место уже не производило былого впечатления.

   Особенно трудно преодолеваемая дорога началась после перевала из Каалу в Якру. Здесь раньше была сплошная россыпь огромных глыб до нескольких метров в поперечнике. Для проезда их засыпали мелкообломочным материалом. Он в большинстве провалился между этими глыбами. Скорость движения упала до пешеходной. Машина на глыбах раскачивалась с боку на бок, как маятник, рискуя лечь на бок. Мы пошли пешком, не отставая от машины. 12 километров автомашина преодолела за 2 часа! Подходящего места для табора нигде не было. Лишь переехав первый левый приток Якры, увидали расширение долины и относительно ровную площадку. Там уже располагался табор, как мы узнали после знакомства, изыскателей из Новосибирска. Они определяли путь будущей линии электропередачи, намечали места установки опор и подъезды к ним. Нашлось место и для нашего табора.

   От места нашего табора вниз по течению долина Якры узкая, склоны крутые, покрытые крупными глыбами с выступающими скалами. Место благоприятное для изучения магматических образований и их взаимоотношений с осадочными породами. Я решил составить разрез поперёк долины Якры до водоразделов. Начали мы с правого борта. Сразу за рекой, в пятидесяти метрах от табора начинался крутой склон до первой вершинки высотой над рекой около 150 метров. С неё открывался отличный вид на всю долину р. Якры. Хорошо был виден и наш табор.

   Подход к маршруту приходилось начинать с подъёма на эту высотку, при этом сразу же изрядно попотеть. С каждым днём подход к продолжению разреза увеличивался. В конце разреза подход и выход занимал почти по 2 часа непрерывного хода. Так довели разрез до водораздела Якры с Правым Мамаканом.

   Внизу под крутым склоном увидали участок округлой формы, покрытый глыбами размером до десяти метров. Этот участок хорошо выделялся светлым пятном на аэрофотоснимках. Глыбы были ещё со свежими сколами без какой-либо растительности. Явно, что это результат огромного оползня, образовавшегося при очередном землетрясении. Последнее мощное землетрясение здесь произошло в 1956 году. Эпицентр находился где-то вблизи этого места. Можно представить какой грохот стоял здесь в то время, когда такие огромные глыбы катились вниз, сталкиваясь друг с другом! Находиться там тогда было бы очень «неуютно». Свежие обвалы я видал и на других участках района, но такой масштабный оползень видел впервые. Мы спустились на эти глыбы, я осмотрел их, отобрал образцы и записал свои наблюдения. Затем отправились обратно.

   Во второй половине этого дня с вершины долины Якры стало наносить дым и запах гари. Постепенно дым густел, заволакивая даль. При возвращении из маршрута, когда вышли на горку над табором, и открылась вся долина, стало видно, что горят заросли стланика по всей вершине долины Якры. Огонь постепенно продвигался вниз по долине к нашему табору. Мы остановились, полюбоваться стихией огня. Зрелище было впечатляющее! Огонь фронтом медленно перемещался по долине вниз. Когда достигал очередных густых зарослей стланика, вдруг пламя воздымалось столбом вверх на многие метры, рассыпая вокруг дождь искр! Затем огонь медленно ослабевал и полз к следующей куче стланика. Столбы пламени периодически вспыхивали на разных участках склона, создавая видимость гигантского фейерверка.

   Издалека это выглядело фантастически красиво! Но любоваться нам долго было некогда. Мы поспешили на табор, чтобы определить степень опасности для нас. На таборе Лена спокойно готовила ужин, а машина стояла на дороге готовая к бегству вниз по долине. Оказалось, что шофер подготовился к бегству, даже не побеспокоившись о судьбе людей и имущества.

- Ты бы хоть вьючный ящик с секретными картами взял, - предложила Лена. Но он сидел в кабине, не обращая на это внимания. Я его начал стыдить, взывая к его совести, но он лишь понуро смотрел мимо меня.

   Табор наш располагался на обширной поляне, заросшей травой, за ней текла река, по обеим сторонам которой росли лиственные кусты. Мне показалось, что огонь нам не страшен. А в случае опасности сможем быстро эвакуироваться. Действительно, пожар дошёл только до ручья и остановился, так что наш табор не подвергся опасности.

   Пожар сотворили наши соседи. Как это произошло, я не расспрашивал.

- Когда они приехали на обед, - рассказала Лена, - в том месте, где они работали, показался столб дыма. Изыскатели бросили обед, кинулись к машине и устремились тушить пожар. Часа через два они вернулись, но дымовая завеса продолжала расти. По-видимому, поняли, что справиться с огнём они уже не смогут.

   Следы пожаров по периферии БАМа и дороги на Бодайбо мы наблюдали во многих местах. С огнём строители дорог обращались весьма небрежно. К сожалению, они наносили окружающей природе большой вред. Кроме участков вызванных ими пожаров, после них оставались обширные площадки, захламленные бытовым и техническим мусором и залитые ГСМ, котлованы, где брался материал для отсыпки дорог, окружённые обширными пространствами без растительности, лесосеки, заваленные остатками вырубленного леса, часто брошенные штабеля заготовленных брёвен и т. п. Реки и озёра, до прихода строителей буквально набитые рыбой, оставались почти безрыбными. В окружающих лесах и горах встречались брошенные настороженные капканы, иногда с остатками попавших в них животных. Природа постепенно залечивала нанесённые ей раны, но следы их будут видны ещё много лет.

   На другой день я продолжил разрез по левому борту долины до водораздела с ручьём Малый Якорь. Здесь надо было отобрать пробы на определение изотопного возраста встреченных там гранитов. Для этого нужно было взять 5 проб не менее 5 килограммов весом каждая. Довольно скучное занятие: сидеть почти на одном месте и механически дробить глыбы, а затем обколачивать корки выветривания, добираясь до неизменённой породы. На это пришлось потратить два дня.

   Закончив составление разреза, мы отправились в обратный путь. По обеим сторонам дороги дымились догоравшие корни и упавшие деревья. Некоторые ещё тлеющие лесины перегораживали путь. Приходилось их разрубать и оттаскивать.

   Следующая остановка была на Среднем Мамакане, где я хотел обследовать долины его левых притоков. Табор установили на красивом месте в редком  молодом сосняке на обрывистой террасе высотой более пяти метров, на ровной площадке, покрытой белым ягелем. Место было весёлое, продуваемое ветрами. Поэтому комары и мошка не досаждали. Только вот, набрав воды в реке, приходилось карабкаться  к табору по крутому откосу. Чтобы облегчить подъём, мы привязали верёвку. Сверху открывался отличный вид на русло Среднего Мамакана и противоположный скалистый борт долины.

   Мы с Сашей начали ходить в маршруты. Где было возможно, к маршруту подъезжали на машине. Лена с Мишей и возвратившимся шофером оставались на таборе. Лена готовила еду, обрабатывала и упаковывала образцы и пробы, собранные нами в маршрутах. В общем, работа шла заведённым порядком.

  В этот год по всему югу Восточной Сибири в течение полутора месяцев стояла жаркая погода без дождей. Как следствие этого, возникли многочисленные лесные пожары. Горы заволокло дымом так, что в  100 метрах уже ничего не было видно. Солнце едва просвечивало сквозь пелену дыма. Нельзя было понять, как далеко горит лес. Целый месяц в Таксимо из-за дыма не летали самолёты. Некоторое время даже Иркутск не принимал их.

  В маршрутах ориентироваться можно было только по водораздельным гребням и по долинам рек и ручьёв. Благо топокарты в то время уже рисовались по аэрофотоснимкам приборами и были высокого качества. На них были отражены в масштабе карты малейшие изменения рельефа. Создавалось впечатление, что пожар где-то совсем рядом, хотя дым наносило за десятки, а то и сотни километров. Но мы этого не могли знать. В каждом маршруте нам казалась, что огонь близок. Всё время приходилось быть настороже.

   Слева в Средний Мамакан впадал ряд крупных притоков, имевших большую протяжённость долин. Интересовавшие меня объекты располагались в вершинах этих притоков. По этим долинам в своё время проводилась разведка золотоносных россыпей, а кое-где и добыча золота, для чего прокладывали дороги. Но эти работы были давно и дороги пришли в негодность. На машине можно было проехать вверх по долинам на небольшие расстояния из-за опасности застрять на заболоченных участках. Тогда возникли бы большие трудности с вызволением машины. Поэтому приходилось нам ходить в многодневные маршруты.

   Мы уходили на три-четыре дня с целофановым тентом. На выбранном участке из него делали шалаш, открытый в одну сторону, из веток сооружали постель. Перед шалашом оборудовали кострище с таганом. Каждый раз, уходя в маршрут, я опасался, как бы пал не добрался до нашего табора. Из-за дыма ведь не видно, где горит. Но горело, видать, где-то далеко.

  Первый многодневный выход сделали в вершину р. Дяля, в район месторождения золота Юбилейного. Там в семидесятых годах проводились геологоразведочные работы. Но оказалось, что оруденение убогое, не промышленное и работы прекратились. Туда была проложена дорога, но она оказалась уже не проезжей. Пришлось нам идти в вершину Дяли на три дня. Устроились на ночлег, а утром отправились в маршрут.

   Поднимались по долине ручья в сплошном дыму. Был сильный запах гари. Казалось, что горит где-то совсем рядом. Саша запаниковал.

- Владимир Васильевич, впереди горит, давай вернёмся, - попросил меня он.

- Давай пройдём ещё немного, посмотрим, если и горит, то попробуем пожар обойти по каменистому склону, - успокаивал я его.

- Уже и тепло идёт сверху, вон и пламя показалось! - С испугом закричал Саша.

   Но я понял, что это Солнце вышло из-за горы в вершине распадка и просвечивало сквозь дымовую завесу. Успокоил Сашу, успокоился сам, и мы продолжили маршрут. Постепенно ручей уменьшался. В маршруте, когда основные снежники уже растаивали, для того, чтобы утолить жажду и пообедать с чаем и разогретой тушенкой, надо уловить момент, когда будет кончаться вода в распадке. Рано обедать ведь тоже не рационально. На этот раз, ввиду многодневного отсутствия дождей, вода в распадке кончилась далеко до водораздела. Подходило время обедать, а кругом было сухо. В надежде найти воду, мы начали исследовать вершину распадка. Наконец нашли воду, сочившуюся по скале. В таких случаях мы делали «водопровод». Брали лист бадана, прижимали его к мокрому месту, чтобы вода стекала по листу, подставляли котелок и ждали, когда он наполнится. Это мне приходилось делать неоднократно. Иногда ждали по 10-15 минут, пока наполнится котелок. Обычно в жаркий день так интенсивно проливали пот, что трёхлитрового котелка чая не хватала для восстановления баланса влаги в организме. Вечерами же опорожняли не один котелок чая.

   После бассейна Дяли надо было обследовать долину р. Мочи - следующего притока Среднего Мамакана. При разведке золотоносных россыпей в долину Мочи была проложена дорога с мостом через Средний Мамакан. Но он оказался разрушенным, поэтому машина не могла подвести нас к маршрутам. Из-за продолжительной жары вода в Среднем Мамакане была низкая, русло было всё в валунах, по которым можно было, прыгая с камня на камень, передвигаться по руслу вдоль и поперёк, как по мостовой. Так мы и подходили к долине Мочи, более километра прыгая с камня на камень. Это ведь с грузом на несколько дней. Тоже занятие не из лёгких. Отработали по долине Мочи без особых происшествий.

   До начала строительства дороги Таксимо-Бодайбо реки бассейна Мамакана были очень богаты рыбой. В описываемое время рыба в Среднем Мамакане ещё водилась в значительных количествах. У всех шоферов, ездивших по трассе Таксимо-Бодайбо, к машине были прикреплены удочки. В удобных местах они останавливались и рыбачили. Мы тоже добыли немного хариусов. Постепенно количество рыбы сокращалось. В более поздние годы в бассейне Мамакана я уже не пытался  рыбачить, виду бесполезности этого занятия.

   В верховья Среднего Мамакана машина смогла проехать на значительное расстояние. Далее мы пошли на три дня пешком. Нашли удобное место для табора. На террасе при слиянии двух ручьёв была ровная поляна, покрытая «подушкой» белого ягеля мощностью около полуметра. Спать на такой подушке было очень удобно. Но в пожарном отношении место было очень опасное. Было очень сухо. Ягель при малейшем давлении крошился в муку. А сухой ягель загорался от малейшей искры, или тлеющей спичечной головки. Горит он почти бесцветным пламенем, которое распространялось очень быстро. Только видно, как чернота быстро расползается во все стороны.

   Мы соорудили навес из целлофана. Надо было оборудовать место для костра. Чтобы обезопасить место от пожара, пришлось сдирать весь мох на месте предполагаемого костра и вокруг него на значительной площади. Возились мы с этим делом около двух часов. Только закончили это занятие, как из-за горы показалась чёрная туча, первая за весь месяц, и начался ливень, который продолжался более полутора часов. Мокрый ягель уже не представлял пожарной опасности. Его теперь, даже если очень захочешь, не подожжешь. Переждав дождь под тентом, мы развели перед ним большой костёр и зажили обычной бивуачной жизнью. Сделали два маршрута и вернулись к месту, где нас ждала машина.

  Возвратившись в Таксимо, остановились в предоставленном нам помещении. В то время уже ввели так называемый «сухой закон», когда продавалась водка по талонам, по две бутылки на талон. В Таксимо торговали водкой лишь в одном киоске и в один день в месяц. Конечно, все мужики, жаждущие выпить и имеющие талоны, скопились у этого киоска. Нашему шоферу тоже загорелось выпить. Талон у него был, а денег не было. Он стал просить у меня аванс. В принципе я был не против его выпивки, так как в тот день ехать нам не  нужно. Но не хотелось, чтобы мои подчинённые шатались пьяными на территории экспедиции, которая предоставила нам помещение, и чтобы студенты участвовали в этом мероприятии. Я выдал шоферу деньги на водку, но с условием, что пить её он будет за пределами территории посёлка, а завтра утром был с машиной, готовым к поездке.

  К вечеру мы пошли семьёй погулять по Таксимо. Подошли к киоску, где реализовывали водку, увидали унылую очередь мужиков, жаждущих отоварить свои талоны. В конце её понуро стоял наш шофер. Лена решила помочь ему.

- Давай талон и деньги, - подойдя к нему, сказала она шоферу, - попробую помочь тебе. После длительных уговоров он с сомнением, думая, что она может лишить его выпивки, отдал талон и деньги.

 Лена стала пробиваться сквозь толпу мужиков к заветному окошку. Мужики неохотно уступали ей дорогу.

- Ну, раз это единственная женщина, то ладно, пропустим её без очереди.

   Миша, увидав, что его бабушка собирается купить водку, закричал с осуждением:

- Баба Лена, зачем ты покупаешь водку, ведь ты же вступила в обществе трезвости!

(Тогда повсеместно создавались ячейки общества трезвости. Преподавателей пединститута, где работа Лена, обязывали вступать в него, заплатив вступительный взнос) Толпа мужиков дружно расхохоталась, и уже беспрепятственно пропустила Лену к окошку, где она получила две бутылки водки. Отоварившись, мы отдали их шоферу, который был безмерно рад. Он с одним нашим сотрудником уехал за посёлок на озеро Ульто, где они и удовлетворили своё желание. Утром, как и договаривались, машина и шофер были готовы к работе.

   Сделав несколько маршрутов из Таксимо,  в конце августа мы отправились обычным путём восвояси: на автомашине до Нижнеангарска, а затем по Байкалу в Иркутск. 1986

Продолжение