В маршрутах и походах. Приключения геолога. 1983-1984. Владимир Булдыгеров

"Ведь я же геолог, ребята! Не надо мне жизни иной!"

Ю.В. Белугин

1983 год

   В 1982 году я не ездил в поле. Мы составляли отчёт по теме, который зимой 1983 защитили на «отлично». Весной этого года в ВостСибНИИГИМСе была открыта тема «Составление карты магматических формаций юга Восточной Сибири и Северной части МНР». Был создан коллектив, назначены основные исполнители по регионам. Мне досталось регион зоны БАМ в районе Северного Прибайкалья и Средне-Витимской горной страны. В этом регионе надо было провести полевые работы, собрать материал для решения неясных и спорных вопросов по магматическим образованиям.

   Мой отряд состоял в основном из членов моей семьи: Наташа была маршрутным рабочим, Лена – таборщицей, 6-летний Миша - в роли «свободного туриста». В отряде также были сотрудник лаборатории изотопии Николай Семёнович Герасимов и студент политехнического института Андрей. Николай Семёнович – обходительный, добродушный, культурный специалист, общение с которым доставляло удовольствие. Я был рад его участию в моих исследованиях. Андрея за «аристократические» замашки отлынивания от работы мы прозвали «сэр». Его надо было постоянно толкать, указывать, что делать.

   Во второй половине июня мы выехали на полевые работы. Мне выделили автомашину ГАЗ-66, шофера звали Витя. Это был постоянный работник института, свои обязанности выполнял добросовестно, безотказно занимался и хозяйственными делами. Как и раньше, машину с шофером я устроил на баржу, а сами отправились на «Комсомольце» в плавание до Нижнеангарска.

   В Нижнеангарске мы встретились с отрядом Татьяны Александровны Дольник. Она занималась изучением палеонтологии докембрия. Татьяна Александровна была увлечённым геологией специалистом, добрым, отзывчивым, щепетильно порядочным человеком. Общение с ней доставляло мне удовольствие. Наши исследования в некоторых вопросах пересекались. Когда прибыла машина, мы решили некоторые участки посмотреть совместно и отправились на машине по БАМу.

   Автодорогу вдоль трассы БАМ строила организация, независимая от строителей железной дороги. По заданию она должна была сделать грунтовую автодорогу длительного пользования без ремонта. Но прокладывали они её зимой и в большой спешке. Дорога в зимнее время была принята в эксплуатацию. Но как только началась весна, дорога стала как стиральная доска, в сплошных ямах. Бамовцы вспоминали дорожников в весьма ярких, не всегда парламентских, выражениях. Вместо строительства железной дороги им приходилось занимать свою технику постоянной поддержкой удобоваримого состояния автодороги. По периферии автодороги разрабатывались карьеры и самосвалы непрерывным потоком шли от карьеров не только к участкам строительства железной дороги, но и к участкам ремонта автодороги. Приходилось постоянно засыпать ямы и грейдером ровнять полотно дороги. При интенсивном движении автотранспорта текущего ремонта хватало лишь на неделю.

   Через многочисленные ручьи, стекавшие с гор, были построены мосты. Они были приняты в эксплуатацию также зимой.  Но их строители не врезали мосты в берега. Весной с гор хлынули бурные потоки. Зажатые у мостов насыпью дороги участки русла оказались недостаточными для этих потоков воды, и она хлынула через насыпи, размывая их. В результате подъезды к мостам оказались размытыми. Изолированные мосты повисли над руслами, а автомашины были вынуждены преодолевать русла ручьёв, заваленные валунами,  вброд. Это задерживало движение машин, и приводило к их частым поломкам.

   Вот по такой дороге в густых клубах пыли мы и двинулись на восток. Вблизи впереди идущей машины и при встречных машинах пыль часто была такой густой, что было не видно полотна дороги. Лишь в дождь или сразу после него пыль на какое-то время исчезала. Мы почти постоянно были в пыли, которая проникала во все поры одежды. Пылью приходилось дышать. Она толстым слоем покрывала все наши вещи. Закрытый брезентом кузов не спасал от этой напасти.

   Первую остановку мы сделали около горы Кирон. Я хотел, чтобы Татьяна Александровна посмотрела найденные мною взаимоотношения разновозрастных пород и подтвердила  сделанные мною выводы или указала на их ошибочность. Главным оппонентом у меня был я сам. При своих исследованиях я часто проверял себя либо повторным посещением отдельных мест, либо стремился, чтобы другие геологи посетили их и убедились в моей правоте. Без ложной скромности могу сказать, что все мои наблюдения другими геологами подтверждались. Так и в этот раз Татьяна Александровна подтвердила правоту моих наблюдений.

   После Кирона мы отправились в бассейн р. Котеры. Дорога туда отворачивала от БАМа сразу после Нового Уояна. Река Котера перед выходом на просторы Верхнеангарской впадины образует И-образное колено и через узкое ущелье вырывается из теснины гор бурным потоком с высокими валами, сразу успокаивается и превращается в реку с относительно спокойным течением. Здесь через неё построен мост, который не раз сносило во время весеннего паводка.

   В бассейне руч. Чопко свернули по лесовозной дороге и подъехали, насколько было можно, ближе к горам.

   Первый маршрут мы сделали совместно с Татьяной Александровной в долину руч. Уколкит. При выходе из гор долина имеет обрывистые берега. Дойдя до такого обрыва, мы с его высоты заглянули в долину. На противоположном берегу ручья на небольшом ровном мыске, заросшем тополями, увидали медведя, который тоже направлялся по долине вверх. Нам это не понравилось. Мы «возмущённо» стали кричать на него, мол, поворачивай обратно. Медведь остановился, встал на задние лапы и стал энергично нюхать воздух. Решив, что идти далее опасно, он повернулся и, не спеша, скрылся в зарослях. Мы спустились с обрыва и на мыске, где был медведь, увидали настороженный медвежий капкан с приманкой. По-видимому, медведь шёл на запах. Мы его спугнули, и, получилось, спасли от гибели. Спустили капкан и отправились вверх по долине ручья. Днище его ещё было покрыто наледью, лишь по бортам виднелись скалки.

   Дальнейшие маршруты мы с Татьяной Александровной делали порознь. Удовлетворив своё любопытство на этом участке, мы расстались с её отрядом и отправились по ухабистой дороге на Витим, предварительно вернувшись в Нижнеангарск, чтобы заправиться бензином.

   Проблема бензина для нас на БАМе была самой острой. Последняя государственная бензозаправка была в Нижнеангарске. Далее каждая организация снабжала себя горючим бензовозами. Они заправлялись в Красноярске. Вместе с прицепом брали 9 тонн бензина. Путь до места составлял несколько суток. На БАМе нам достать бензин было практически невозможно.

   Правда, наш институт заключал договор с Таксиминской геологической партией, о снабжении нас бензином. Но у них часто бывали задержки с его доставкой, а свои подразделения снабжались в первую очередь. Нас заправляли по остаточному принципу. Поэтому  приходилось заправляться в Нижнеангарске. Я брал с собой 4 пустые бочки, благо, их по БАМу валялось много. Газ-66 был с будкой, разделённой перегородкой на 2 отсека. В задний отсек входило как раз 4 бочки. Мы заливали их бензином в Нижнеангарске. Его хватало на месяц работы, а там уже я шёл с протянутой рукой в Таксиминскую партию.

   Один водитель бензовоза поделился, как они научились обманывать свою организацию. По приезде на место они сливали бензин в цистерны. По окончанию слива девушка-контролёр поднималась на прицеп и проверяла, весь ли бензин слит. Убедившись, что прицеп пуст, она возвращалась обратно. Пока девушка спускалась по лесенке и шла к своей будке, шофер включал отсос и бензин тёк снова в прицеп, а при приближении девушки водитель отсос выключал. Таким образом, он получал 10-15 литров бензина, который продавал частникам. Многие на БАМе имели машины и не могли ими пользоваться из-за отсутствия бензина.

   При поездках на машине я обычно садился в кабину и брал с собой Мишу, чтобы он наслаждался открывавшимися видами. Миша с удовольствием ехал в кабине и никогда в ней не засыпал, а мы ехали по 12 и более часов. Преодолев за два дня ухабистый путь до Витима, мы переехали на его правый борт. Остановиться мы решили на месте бывшей деревни Спицино, где на высокой террасе (около 5 метров) была большая ровная поляна. Место было весьма привлекательное. Поляна была покрыта  невысокой травкой, её окружал весёлый березняк. Мише было, где побегать и поиграть.

   Вода в Витиме была довольно тёплой, а течение возле нашего табора медленное. В дни камералки в качестве развлечения мы надували резиновые матрацы, которые в те времена  стелили под спальники для изоляции от земли, поднимались вверх по течению и оттуда сплавлялись до табора. На одном матраце плыл Миша, а я рядом на втором оберегал его от переворачивания и следил, чтобы он не проплыл мимо табора. Миша, конечно, был в восторге!  

   На левом берегу у моста стоял довольно большой посёлок строителей железнодорожного моста и трассы БАМ Витим. Там был магазин с непривычным по тем временам изобилием продуктов. В большом выборе были овощи, фрукты, как в натуральном, так и в консервированном виде. Мясо было самое разнообразное: телятина, свинина, баранина, курятина, индюшатина, гусятина. Наконец-то мы могли отдохнуть от надоевшей тушенки!

- Берите больше, - предлагала нам продавщица, – мне это мясо некуда девать.

   Жители посёлка – весьма доброжелательные, при нужде бескорыстно нам помогали. Они о нас всё знали: кто мы такие, сколько нас, что мы делали, куда поехали, хотя, в общем-то, мы с ними почти не общались, так как находились на другом берегу.  Правда, наш табор с другого берега хорошо просматривался, и им, по-видимому, было любопытно наблюдать за нами.

   Сначала я решил сделать разрез по левому борту ручья Верхний Усмун, где по данным предшественников была хорошая обнажённость. Долина этого ручья при выходе из гор была сильно заболоченная. Машина нам очень помогала в работе, сокращая время на подходы и выходы. Мы могли с её помощью обследовать значительно большую территорию вдоль дорог.

   Так и в этот раз, чтобы добраться до разреза, мы на машине подъезжали 8 км по автодороге, где горы подходят к ней. Далее шли 3 км по сухому редкому лесу с кустарником. 

   Все впадины по БАМу: Кичеро-Байкальская, Верхнеангарская и Муйско-Куандинская, в пределах которой мы находились, отличались огромным количеством гнуса. Как только мы высаживались из машины и вступали в кустарник, тучи комаров и мошки атаковали нас. Приходилось опускать сетки накомарников, хотя это и было не очень приятно.

- Маленькие крылатые друзья встречают нас радостным гулом, - говорил Николай Семёнович.

   Разрез составляли по скалистой стенке, у подножия которой протекал ручей. Его левый берег относительно ровный, заросший голубичником. Пространство было открытое, ветер отгонял кровососов, что нам значительно облегчало работу. А в обед мы лакомились ягодами. Работать здесь было одно удовольствие. Тем более что разрез оказался весьма информативным.

   В одном месте вверху скалы мы увидали рельефный рисунок, похожий на ракушку брахиоподы. Такая находка была бы большой удачей для определения возраста породы! А это в значительной степени помогло бы разобраться в строении региона.  Мы с Николаем Семёновичем начали забираться на скалу, по ходу обмениваясь восторженными предположениями! Но когда подлезли ближе, то разглядели, что это старое осиное гнездо. Разочарованные и смущённые, мы молча спустились обратно.

   После составления разреза мы обследовали левобережье Витима. Здесь машина подвозила нас только на левый берег за посёлок, а далее мы к маршруту уже шли пешком через болото, либо через густые заросли. В назначенное время машина ждала нас в том же месте из маршрута и везла на табор.

   В 4-х км от посёлка вверх по Витиму находится узкий скалистый гребень, почти вертикально обрывающийся в реку. Мы его назвали «Марьин утёс». Перед ним было ущелье, из которого вверх по весьма крутому склону, заросшему стлаником, вилась узкая экзотичная кабарожья тропка, по которой нам приходилось несколько раз подниматься, цепляясь за ветки. Наверху были площадки, откуда открывался великолепный вид. Внизу под обрывом высотой более 100 метров тёк, зажатый скалами могучий Витим. Проплывавшая по его центру лодка казалась совсем крохотной. Напротив стеной возвышался скалистый, изрезанный бороздами временных водотоков склон с кучками деревьев и стланика и голыми каменистыми вершинами. Налево открывался вид на Муйско-Куандинскую впадину, где Витим разделялся на множество проток, образуя бесчисленные острова. По сторонам от его долины лесные массивы чередовались с обширными болотами с озёрами. Направо чернел мрачный, загадочный, величественный Шаманский массив.

   По узкому гребню я сделал разрез. Это был наш самый дальний объект с табора. При возвращении из одного дальнего маршрута надо было пройти по наклонному дереву. Следовавшая за мной Наташа сорвалась с этого дерева и сильно ушибла ногу. Отёк был таким сильным, что на таборе с трудом удалось снять сапог. В таких случаях я чувствовал себя виноватым, что выбрал опасный путь. Пришлось Наташе несколько дней отдыхать на таборе.

   После того как мы обследовали все доступные с помощью машины места, надо было продвигаться дальше. Интересующие нас объекты располагались выше по Витиму. Но туда можно было попасть только с помощью моторной лодки. У жителей посёлка они были. Я пошёл в посёлок и обратился к начальнику с просьбой помочь нам в этом деле. Он мне сказал, у кого были моторные лодки. Первый же, к кому мы обратились, согласился нам помочь и обещал после работы подъехать к нам на лодке. Мы приготовились и стали ждать. Обратно мы решили возвратиться самосплавом, для чего прихватили резиновую лодку. Работа у него заканчивалась в пять часов вечера. Уже восемь часов, а его нет. Я стал волноваться. Неужели он меня обманул? Но вот в девять часов лодка наконец приплыла.

- Извините за опоздание, - оправдывался моторист, - работа была спешная, начальник попросил сегодня её сделать, вот и задержался. Оказалось, он даже не поужинал. Пока мы грузились, Лена накормила его, и мы вчетвером (Николай Семёнович, Наташа, Сэр и я) поплыли. Остановились напротив Шаманского массива, дальше был Шаманский порог. Поблагодарили моториста за доставку. Я предложил ему деньги, но он с возмущением отказался.

   Место было примечательное. Мы поставили палатку на границе поймы с лесом. Берег был песчаный, заросший тальником. Чуть выше нашего табора шумел Шаманский порог. В этом месте русло Витима сужалось. По обе стороны из воды выступали скалистые гребни, на которых вода образовывала высокие валы. А на середине русла течение было относительно спокойное. Напротив табора возвышались чёрные скалы Шаманского массива, изрезанные бороздами. Вверх по Витиму виднелось непроходимое ущелье со скалистыми обрывами высотой в десятки метров.

   Мы втроём стали ходить в маршруты, а Наташа у нас была за таборщицу. При возвращении из одного маршрута нас встретила испуганная Наташа. Она рассказала, что с противоположной стороны, где чёрные скалы подступают к воде, периодически раздаётся какой-то вой. Вскоре и мы его услышали. Трудно описать эти жуткие звуки! Это была какая-то невообразимая  звуковая какофония, от которого шёл мороз по коже. Наташу можно было понять.

   На другой день приплыла лодка, и всё разъяснилось. Оказалось, что в воскресенье семья из посёлка отдыхали на том берегу. С ними была собака. Она убежала по своим делам. Когда хозяева собрались уплывать, то не могли её дозваться. Решили, что потом за нею приплывут. Собака, потерявшая своих хозяев, затосковала и периодически стала выражать своё горе воем. А он, отражаясь эхом от неровных скал, создавал эту жуткую какофонию.

   Так как каменного материала мы собрали уже довольно много, мы попросили ребят, приплывших за собакой, отвести образцы и пробы на наш табор. Они охотно согласились, заверив нас, что доставят груз до места сразу же.

   Нам ещё надо было посмотреть обнажения на противоположной стороне ниже устья р. Таксима. Мы надули лодку, втроём поплыли на ту сторону и вниз по течению. Причалили ниже устья Таксимы и пошли в маршрут. Когда вернулись обратно, то увидали, что уровень воды в Витиме стал заметно выше. Эта река берёт начало в Забайкалье. Пока течёт до нас, забирает воду большого количества притоков. Когда в Забайкалье идут дожди, то вода в Витиме значительно поднимается, даже если у нас отличная погода. По-видимому, и на этот раз в Забайкалье шли дожди.

   Мы переправились на наш берег, но нас значительно снесло течение, которое стало более стремительным. Плыть против течения на резиновой лодке на вёслах, нечего было и думать. Мы привязали к лодке верёвки и потащили её бурлацким способом вверх. Причём тащили мы с Николаем, а Сэр шёл по суше. Так как верёвок было только две, то третьему делать было нечего, а заставлять Сэра тянуть лодку вместо себя в этой экстремальной ситуации я не мог. Вода поднялась так, что затопила кусты. Лодку по кустам тащить было опасно, могли её порвать. Поэтому пришлось нам брести по кустам, чтобы лодка плыла по чистой воде. Вода местами была выше колен. Благо, она была относительно тёплая, нагретая в Забайкалье. Промучились мы часа три, сильно устали и изрядно пропотели, пока достигли табора.

   Настало время возвращаться. Чтобы не терять время даром, я отправил Николая Семёновича с Сэром на резинке, а сам с Наташей пошёл вдоль берега Витима маршрутом. Мимо нас медленно проплыла наша лодка, на которой кейфовали наши спутники. Они благополучно доплыли до табора и сообщили о нашем намерении идти маршрутом.

   С утра была хорошая погода, но к обеду она стала хмуриться. Не доходя до «Марьиного утёса», мы пообедали. Дальше надо было преодолевать этот высокий прижим. Я хотел осмотреть скалу «Марьиного утёса» как можно детальнее. Подумал, что сможем подняться наверх вблизи обрыва. Но оказалось, что там почти отвесные скалы. Рисковать подниматься по ним с Наташей я не решился. Пришлось возвращаться до удобного для подъёма места. К этому времени пошёл нудный моросящий дождь. Вначале подъём был сносный, но выше он стал круче, да ещё заросший стлаником. В любой момент можно было оборваться. Я очень беспокоился за Наташу, но она мужественно преодолевала опасные места, успокаивая меня. Кусты мокрые. Вскоре, не смотря на плащи, мы изрядно промокли. Но останавливаться было нельзя, сразу замёрзнешь. Когда выбрались наверх, то уже стало темнеть, чему способствовали низкие тучи и непрекращающийся дождь.

Засветло мы успели только спуститься с «Марьиного утёса». На наше счастье, вода в Витиме была низкая, можно было значительную часть пути идти по берегу, где было относительно светло. Но приходилось отдельные участки облазить по кустам. Хотя дождь к этому времени прекратился, но кусты были все мокрые. Как у Кольцова: «куст заденешь плечом, на лицо тебе вдруг с листьев брызнет вода серебристая». Это хорошо тёплым утром. А тут в темноте … Бр-р-р.

   Дело близилось к полуночи. На таборе поднялась тревога. Посланная машина, как только стемнело, вернулась без нас.  Лена накормила шофера и отправила обратно, наказав дожидаться нас хоть до утра. Последний километр нам пришлось почти в полной темноте пробираться по лесу. Но в полночь мы выбрались к машине и поехали на табор, где в тревоге все ждали нашего возвращения. Быстро переоделись в сухое, поужинали и отправились спать. Утром проснулись бодрыми, как будто и не было этого тяжелого, опасного, долгого маршрута.

   В начале августа мы отправились в обратный путь. По дороге заехали на Котеру, где я сделал пару маршрутов, и поехали в Нижнеангарск, где встретился с Татьяной Александровной. Здесь я отправил в Иркутск мою семью и Николая Семёновича, остался с Сэром.

   У нас были большие разногласия по трактовке геологического строения Олокитского прогиба с геологами Северобайкальской экспедиции. Для их разрешения были запланированы совместные маршруты с её специалистами. Со стороны института должны были в них участвовать я и Татьяна Александровна, со стороны экспедиции - знатоки геологии прогиба Анатолий Григорьевич Крапивин и Анатолий Гаврилович Степин. Машина с шофером и с Сэром должна была дожидаться меня в Нижнеангарске.

   В середине августа мы вчетвером на вертолёте залетели на водораздел Олокита и Чаи. Там сделали несколько совместных маршрутов. Как это часто бывает, даже на обнажениях мы не  всегда могли договориться по единообразию их трактовки, каждый остался при своём мнении. Но всё же некоторые разногласия были устранены.

   Вернувшись в Нижнеангарск, мы сделали несколько маршрутов по бортам р. Холодной и по борту Кичерской впадины. Затем обычным путём, нагруженные собранным каменным материалом, отправились домой в Иркутск: машину с грузом отправили в Култук, а сами поплыли на «Комсомольце» в порт Байкал. 1983

1984

   В 1984 году продолжались работы по теме «Составление карты магматических формаций юга Восточной Сибири и Северной части МНР». Ко мне в отряд был направлен геолог Игорь Анатольевич Дёмин. В качестве таборщицы поехала Таня Кольцова. Она взяла с собой дочь пяти лет. На практику также был направлен в отряд студент. Для полевых работ моему отряду была выделена автомашина ГАЗ-66 с кузовом, крытым брезентом. Шофера звали Володя.

   В этом году знатоки магматический геологии Забайкалья из Улан-Удэ супруги Борис Абрамович Литвиновский и Ада Наумовна Занвилевич организовали в июле для учёных из институтов СССР экскурсию по магматическим объектам этого региона. Такая поездка для работы по нашей теме была весьма кстати. Мы с Григорием Яковлевичем Абрамовичем договорились присоединиться к ним с моей машиной. После поездки по Забайкалью я должен был встретить в Нижнеангарске свою семью: жену Лену в качестве таборщицы, дочь Наташу – маршрутного рабочего, и 6-летнего внука Мишу.

   Для ускоренного строительства БАМа начали делать автодорогу через бассейн р. Баргузин с выходом её в район Нового Уояна. Оттуда хотели прокладывать железную дорогу в обе стороны. Провели большую работу: отсыпали полотно с дренажными канавами, построили мосты через реки, трубы слива воды для малых ручьёв. Затрачены были большие средства. Дорога была готова почти на 80 %. Но за это время Бам подошёл к Новому Уояну с запада. Необходимость в этой дороге для строительства БАМа отпала, и все работы по её строительству прекратили. Без соответствующего надзора дорога постепенно стала разрушаться: насыпи размывались, мосты в половодье сносились и т. п. Если бы её доделать, то Бурятия получила бы прямой автомобильный выход в свои северные края. Но ещё долгое время, не смотря на трудности, она использовалась по назначению. В дальнейшем по ней можно было проехать на транспорте высокой проходимости только в период длительного отсутствия дождей или зимой.

   До поездки по Забайкалью я решил провести полевые работы по этой дороге. Отправились из Иркутска на машине во второй половине июня. По хорошим дорогам быстро доехали до вершины р. Баргузин. По пути любовались красотами Байкала. Особо впечатляла дорога по долине р. Баргузин, которая проходит вдоль её правого борта. Здесь с одной стороны возвышался скалистый Баргузинский хребет, достигающий 2500 метров, с другой простирается ровная, как стол, равнина, покрытая ярко-зелёной травой в воде. Граница между хребтом и равниной прямая, почти как по линейке, осложнённая лишь конусами выноса ручьёв, вытекающих из гор, с кристально чистой ледяной водой. Местные жители зарегулировали эти ручьи и создали заливные луга, где снимали за лето по три укоса травы для скота. Климат здесь имеет свою специфику. Ветры с Байкала несут влагу, которая конденсируется на окружающих долину горах. Поэтому над горами часто клубятся тучи и там идут дожди, в то время как над долиной безоблачное небо. Большей частью ясная солнечная погода и обилие воды благоприятствуют росту трав.

   Во время нашей поездки погода стояла преимущественно хорошая. В вершине Баргузинской впадины мы остановились и сделали несколько маршрутов. Затем отправились далее. Дорога пересекала р. Баргузин дважды. В месте первой переправы автомобильный мост был разрушен. Существовал лишь пеший переход по подвесному мосту. Вода была невысокой, и мы беспрепятственно переехали на другую сторону. Далее дорога была относительно хорошей. Второй раз мы пересекли р. Баргузин по существовавшему в то время мосту (позднее и этот мост был снесен в половодье). Мы благополучно доехали до долины р. Намама. Здесь я сделал один маршрут, дал задание Игорю и с машиной отправился обратно на встречу с экскурсионной компанией.

   Поездка по Забайкалью была полна впечатлений как от геологических и природных, так и  от культурных объектов. Завершали экскурсионную поездку в бассейне р. Баргузин. Здесь один из объектов располагался на крутом склоне, где выступали скалки и отдельные глыбы. Мы расползлись по склону, рассматривая обнажения. Вдруг у меня из под ног вывалилась глыба и покатилась вниз, набирая скорость. Я обернулся и вижу, что ниже меня в нескольких десятков метров находится Ада Наумовна, и глыба катится прямо на неё.

- Берегитесь!!! – Крикнул я и сел, не имея возможности что-либо предпринять. Пытаясь увернуться от катящейся глыбы, Ада Наумовна кинулась в сторону, глыба в ту же сторону. Ада Наумовна повернула в другую сторону и глыба туда же, как будто гоняясь за ней. Я в ужасе смотрел на это. Наконец Ада Наумовна увернулась от глыбы, и та прокатилась буквально в одном метре от неё. Ноги у меня как будто отнялись, я сидел, утирая холодный пот, не в силах подняться. Все, в том числе и Ада Наумовна, видя моё состояние, стали меня утешать: ведь ничего же не случилось. В общем-то, было прямое нарушение техники безопасности: на таком склоне нельзя находиться друг под другом

   Далее мы поехали в Усть-Баргузин, оттуда на теплоходе поплыли на полуостров Святой Нос, любуясь Байкалом и его живописными берегами. Сплавали на Ушканьи острова. Там поднялись на водораздел, понаблюдали за  многочисленными нерпами в естественных условиях, прячась за камни, и вернулись обратно в Усть-Баргузин. Здесь я расстался со спутниками по экскурсии и отправился на автомашине к своему отряду.

   В последнее время в Баргузинском хребте шли обильные дожди. Лишь в день нашего отъезда они прекратились. Когда подъехали к переправе, то увидели там скопление автомашин (около 20 штук) разного класса, в том числе и легковых. Вода в реке поднялась, переехать её было невозможно. Одна машина попыталась переправиться на другой берег, но её потащило течением и снесло метров на пятьдесят на перекат. Оттуда её вытащили на канате другими машинами. Шофера в основном пили водку, постоянно восполняя её запас из магазина ближайшего села. Мы расположились неподалёку и тоже стали ждать спада воды.

   Неподалёку проводились работы по строительству дороги. Там работал трактор на высоких колёсах. Высота их достигала почти двух метров. На другой день шофера туда снарядили нарочных. Они уговорили тракториста помочь им переправиться на другой берег. При такой высоте колёс трактор свободно мог преодолеть реку. Да и вода стала спадать. Вечером тракторист приехал. Целую ночь его угощали, а утром он за 5 рублей тогдашних денег с машины стал перетаскивать их на другой берег.

   Мы тоже стали в очередь. Я перешёл на другую сторону по подвесному мосту. Большинство машин, перетащенные через реку, не могли сразу ехать, им было необходимо просушить контакты. Наш шофер был довольно опытным. Он замотал изолентой все контакты, которые могли намокнуть. Наконец пришла наша очередь. Глубина в реке была такая, что шофер в кабине оказался по пояс в воде. Вытащили нас на другой берег, вода стекла, шофер размотал изоленты на контактах, включил зажигание, и мы сразу тронулись в путь. Кроме нас, только ещё одна машина была готова к поездке. Остальные остались на берегу, а шофера продолжили «банкет».

   После дождей дорога оказалась довольно грязной, участками трудно проезжей. Наши две машины, помогая друг другу на труднопроезжих участках, преодолели её и достигли долины Намамы. Здесь мы свернули к своему отряду, где Игорь Дёмин отлично справился с поставленными задачами. Три дня мы ещё здесь походили в маршруты и отправились далее в сторону Нового Уояна.

   Выехав на основную трассу, мы попали в середину колонны тех машин, с которыми расстались после переправы. Дорога шла по берегу р. Светлой, названной так, по-видимому, из-за бурного течения в сплошных белых бурунах. Вначале дорога пересекала конус выноса. Под обрывом высотой около 20 метров вся в пене бурлила река. Далее дорога шла по берегу реки, по скалистому ложу, участками залитая водой.

   Когда выехали в долину р. Срамная, начались новые приключения. Эта река не зря получила такое название. У неё узкая V-образная долина. Река почти не имеет террас, и крутые склоны начинаются прямо от русла, которое завалено огромными валунами.  Дорогу здесь только начали делать по склону долины и бросили. Рабочая ветка была проложена прямо по руслу. После каждого половодья бульдозером раздвигали валуны, освобождая проезд. Но с каждым новым наводнением река восстанавливала валунные преграды. Вот и теперь приходилось постоянно преодолевать их.

   Выручала взаимопомощь шоферов. На одном участке валуны были такими крупными, что их преодолеть самостоятельно многие машины с низко расположенным мостом не могли. Тогда машины с высоко расположенным мостом стали перетаскивать через трудный участок другие машины. Перетаскивая легковую машину, вырвали у неё передний мост. Общими усилиями загрузили её на высокогрузную машину.

   Нашу ГАЗ-66 тоже потащили через валуны. Шофер, чтобы не было большого напряжения, всё время держал машину на малом натяжении, благодаря чему она преодолела опасный участок без последствий.

   При выходе из гор дорога в рыхлой почве стала с глубокими колеями, достигавшими метра. Машина ехала, переваливаясь с боку на бок. Постоянно было ощущение, что она может перевернуться.

   Настала ночь, а впереди одна машина застряла в грязи, заклинив путь. Машины стояли в ряд, почти упираясь друг в друга. Наша машина, попав одним колесом в глубокую колею, почти лежала на боку. Пришлось в таком положении ночевать. Меня беспокоила маленькая дочь Тани, но она стойко переносила тяготы пути. Наконец рассвело. Шофера начали организовывать вызволение застрявшей машины. Нам они дали обходной путь, только пришлось прорубать дорогу в зарослях. Наконец мы вырвались на хорошую дорогу, ведущую от Уояна до деревни Кумора, и помчались в Нижнеангарск. Там я встретил свою семью. Таню с дочкой отправил в Иркутск. Заправили все бочки бензином и поехали обратно в Кумору.

   С Наташей училась Лена Таничева из Куморы. В Иркутске она часто бывала у нас. Через неё мы договорились, что можем остановиться в Куморе у её родителей, которые много лет работали там на метеостанции. Приехали мы в Кумору поздно вечером и постучались к Таничевым. Михаил Николаевич и Людмила Карповна оказались очень добрыми приветливыми людьми. Нас встретили с распростёртыми объятиями, накормили, устроили на ночлег, ничего не требуя взамен.

- Располагайтесь, как дома, и живите, сколько Вам надо,- сказали они.

   Михаил Николаевич построил прекрасный двухэтажный дом, похожий на терем, совершенно не характерный для посёлков того времени. Во дворе был ещё обычный дом, где располагалась сама метеостанция. Нас поселили в ней с условием, что мы не будем ничего из оборудования трогать.

   От метеостанции мы стали ездить к горам в маршруты. С машиной мы были более мобильными и могли охватить большую территорию с одного табора. На ней мы утром подъезжали за 10-15 км к маршрутам, а вечером машина в назначенное время приезжала за нами.

   При выходе р. Срамная из гор был минеральный источник с тёплой водой. Там было построена небольшая крытая ванна и отрытый небольшой бассейн со срубом. Мы иногда после маршрута купались в них, смывая дневной пот.

   Источник облюбовали змеи. Если тихо подойти, то можно было увидеть, как несколько змей грелись на скамейках и на брёвнах по периметру ванны. Достаточно было громкого звука, как змеи мгновенно исчезали, и можно было спокойно купаться. По уходу людей змеи снова занимали облюбованные места.

   Закончив работу на этом участке, мы попрощались с Таничевыми и отправились по трассе БАМ к г. Кирон. Там на берегу Верхней Ангары нашли обширную поляну без растительности, где и устроили лагерь. На ней  гнус нас практически не донимал. Можно было даже загорать. Поляну окружали заросли травы и кустарника. Как только кто-либо подходил к краю поляны, из травы с мерным гулом поднималась туча комаров, стремящихся поживиться людской кровью.

   У Таничевых мы подружились с лесником Сергеем Ахметовым. Этот замечательный человек обладал очень приветливым, добрым, весёлым характером. Молодёжь между собой ласково прозвала его: «Каштанка». Он часто проводил с нами вечера у костра. Иногда, если рано возвращались из маршрутов, возил желающих на моторной лодке в Кумору в кино. Так как он хорошо знал фарватер, то без приключений привозил людей обратно и в темноте.

   У Наташи это одно из самых запомнившихся воспоминаний того лета: лодка летит вдоль тёмных извилистых берегов, а сверху звёзды, яркие-яркие! Ощущение волшебства! Нереальности!

   При строительстве БАМа заготавливали лес, для чего проложили лесовозные дороги до самых гор. По этим дорогам мы подъезжали к горам и шли в маршруты. Шофер возвращался на табор, а в назначенное время ехал нас встречать.

   В одном из маршрутов в жаркий день мы с Наташей спускались вниз по ручью. У Игоря со студентом маршрут пролегал по соседнему водоразделу. Вдруг сверху вниз они с шумом бегом, ломая кусты, чуть не сбив нас с ног, не обращая на нас внимания, промчались к ручью, упали на землю и стали жадно пить воду. Мы с удивлением наблюдали за ними, ожидая каких-то объяснений. Наконец, напившись, они обрели дар речи. Оказалось, что весь день они были без воды. Жажда замучила их. Лишь в конце маршрута они услышали внизу журчание ручья и кинулись к нему.

   Вернувшись в Нижнеангарск, я отправил всех в Иркутск, остались только мы с Игорем. Мы с ним отправились на машине в посёлок Перевал, где сделали несколько маршрутов. Запомнился один из них через голец Довырен. Вначале мы перебрели р. Тыю и стали подниматься по узкой щели, пропиленной в чёрных скалах временным водотоком. Невысокие водопады чередовались с небольшими расширениями щели. Выше скалистая щель сменилась каменистой горной тундрой, где между камнями виднелись лишь кучки травы с бледными голубенькими цветочками.

   Поражает приспособляемость этих растений к суровым условиям на каменистых вершинах. Ведь всего их существованию природой отводится один-два месяца! Только стаивает снег, как эти маленькие растения быстро вылазят на Солнышко. Надо успеть в этот краткий бесснежный промежуток расцвести, созреть и развеять семена вокруг. Да и в междуснежье ночами температура часто понижается до минусов.

   Мы поднялись на относительно плоский водораздел. Пришла пора обедать. Вода между камнями и снежные участки была в избытке, но не было ни кустика. Развести костёр, чтобы разогреть тушёнку и сварить чай, не из чего. А холодную тушёнку потреблять не очень-то охота.

   Но нам повезло: Довыренский массив содержит медно-никелевую руду, которую детально изучали в 60-тые годы. Для этого проходили геолого-геофизические маршруты строго через 100 метров. Чтобы выдерживать расстояние, предварительно разбивали сетку, обозначая ходы через 20 метров плоскими палочками. Мы собрали эти палочки и на них сделали себе обед.

    На обратном пути в Нижнеангарск мы сделали несколько маршрутов по бортам долины р. Холодной, на чём и закончили полевой сезон. Машину с шофером и имуществом погрузили на баржу. Сами отправились на «Комсомольце» в порт Байкал, затем в Листвянку и в Иркутск.