В маршрутах и походах. Приключения геолога. 1981. Владимир Булдыгеров

Ведь я же геолог, ребята! Не надо мне жизни иной!"

Ю.В. Белугин

1981 год

   В 1981 году продолжались работы по теме «Составление схемы магматизма Северного Прибайкалья». Мне в помощь направили молодого специалиста Диму Дудкинского, окончившего Геологический факультет ИГУ. Это был интеллигентный, выносливый молодой человек, способный, грамотный геолог, обладающий спокойным, доброжелательным характером. Его родители были геологами и возили его с собой в партии, так что к полевой жизни он был приспособлен. Я ему был рад.

   Проходить практику в тему были распределены два студента политехнического института: Юра и Володя. Ребята были нормальные, хорошо работали, без нытья переносили тяготы полевой жизни и трудности маршрутов. Только Володя отличался тем, что постоянно что-либо терял. Так он потерял свой перочинный нож. А в маршрутах нож был необходим. Я ему выдал другой ножик, но он и его потерял. Когда же он потерял третий нож, то я сказал, что больше запасных ножей у нас нет. Тогда Володя взял стальную ложку и в течение нескольких вечеров из её ручки выточил острое лезвие, которым он и пользовался как ножом до конца сезона.

   Для решения поставленных перед темой задач, надо было попасть в бассейн р. Олокит. На машине туда добраться нельзя. Поэтому надо было использовать вертолёт. В это же место должен был залететь Алексей Николаевич Житков с отрядом. Он занимался в институте палеомагнитными исследованиями. Для аренды вертолёта мы решили объединиться.

   Алексей Николаевич на полевые работы не один год приглашал своих друзей из Горького, которые любили трудные турпоходы. Среди них были врачи, учителя. Он выбирал туристический маршрут, который совпадал с его полевыми задачами. А его друзья сочетали полезное с приятным, испытывали все прелести турпоходов, да ещё и получали зарплату. А у Алексея Николаевича были надёжные спутники. Вот и на этот раз они решили высадиться в устье р. Овгол, правого притока р. Олокит. Там Алексей Николаевич собрался отбирать пробы из базальтов, изучением которых занимался и я. Здесь наши исследования были обоюдно интересными. Затем они должны идти со всем грузом до устья Олокита и далее сплавляться по Чае до Лены.

   Я со своим отрядом выехал в первой половине июня, а Алексей Николаевич должен был подъехать в начале июля. В Нижнеангарске, мы снова устроились на базе Земной коры. Чтобы не терять время даром, я решил провести изучение магматических образований на правом борту долины Верхней Ангары в районе г. Кирон, возвышавшейся на 1300 метров над долиной. Договорился с Кофейниковым и он за плату (оформлялся договор) отвёз нас к устью руч. Кирон, где мы и обосновались. Таня была у нас за таборщицу, а я и Дима со студентами стали ходить в маршруты.

   Надо сказать, что народ на БАМе был весьма отзывчивый, всегда готовый бескорыстно помочь нам. В основном это были молодые люди со всех концов Советского Союза. Они верили, что делают нужное для страны дело и собирались обосноваться на БАМе на всю жизнь. Жаль, что с началом перестройки всё, что они построили, стало никому не нужным и быстро разрушалось. Мы, шутя, говорили, что на БАМе уже царит коммунизм. А вот в Нижнеангарске были советские порядки, всё делалось за плату, чаще всего за бутылку.

   Чтобы добраться до начала маршрута, мы выходили на трассу, голосовали, и первая же машина, если было место в кузове, подвозила до нужного нам места. Таким же образом мы возвращались из маршрута. Это нам значительно помогало в работе: не надо было делать многокилометровые подходы к маршрутам и выходы из них.

  Вначале мы обследовали склоны г. Кирон. Затем я решил сделать через её вершину разрез. В первый день мы смогли подняться только до высоты 1200 метров. Только выбрались на водораздел, как начался дождь со снегом и ветром. Пришлось скатиться вниз. На другой день продолжили составление разреза с частым опробованием. Успели пройти только до высоты 1 500 метров. На третий день поднялись до этой отметки и по гребню продолжили разрез. Решили пообедать на самой вершине, чтобы полюбоваться открывающимися видами. Но на верху дул пронизывающий ветер, который периодически бросался в нас снежной крупой. Вершина, где была топовышка, оказалась плоской, покрытой камнями. Укрыться было негде. Мы быстро замёрзли и вынуждены были спускаться вниз без обеда, продолжая при этом составление разреза. Спустившись на 200 метров, нашли в скалах укромное место, где не было ветра, собрали стланик, развели костёр, согрелись, сварили чай, открыли традиционные консервы и наконец-то пообедали.

   Вид со склона Кирона открывался замечательный. Конечно, мы не могли любоваться горными хребтами, волнами уходящими на север. Их закрывала вершина Кирона. Но перед нами открывалась тоже великолепная картина. К западу расстилались расширяющиеся к Байкалу поймы рек Верхней Ангары и Кичеры с многочисленными озёрами, протоками, болотами и тайгой по склонам. Вдали виднелась водная гладь Байкала и поселения на его берегах. С севера низина окаймлялась крутыми скалистыми склонами Верхнеангарского хребта, а с юга – отрогами Баргузинского хребта с его ещё полными снежников вершинами на горизонте. Вдоль Верхнеангарского хребта видна была почти прямолинейная автодорога, по которой в клубах пыли шёл поток машин в обе стороны. Ближе к пойме параллельно ей тянулась насыпь для будущей железной дороги. На склонах видна была широкая просека с линией электропередачи.

   Отроги Баргузинского хребта, постепенно понижаясь, как бы устремлялись к г. Кирон, сужая долину Верхней Ангары и отделяя Байкало-Кичерскую впадину от Верхнеангарской, которая также изобиловала озёрами-старицами, протоками и густой тайгой. Вдоль дороги были разбросаны временные посёлки строителей.

   После обследования района г. Кирон надо было возвращаться в Нижнеангарск к приезду группы Алексея Николаевича. Ещё при заезде мы решили возвращаться самосплавом по Верхней Ангаре. Для этого взяли с собой 800-килограмовую резиновую лодку. Груза оказалось много для неё. Да и плыть с ящики, набитыми камнями, опасно, можно было пропороть лодку. Я вышел на тракт и стал голосовать, чтобы отправить каменный груз в Нижнеангарск. Первая же грузовая машина остановилась. Я попросил шофера за плату довести каменный материал в ящиках до базы, рассказав, насколько он для нас важен.

- Да не беспокойтесь, довезу в цельности и сохранности, - заверил меня он, - никакой платы не надо.

   Когда загрузили лодку, то оказалось, что оставшийся груз бугром возвышался над бортами. Я сел на вёсла. А остальные расположились на горе спальников. Течение было очень медленное, русло извилистое. Для ускорения я постоянно грёб, но всё равно продвигались медленно. Да кроме того поднялся довольно сильный встречный ветер. В одном месте, едва мы выплыли из-за поворота, порыв ветра погнал нас обратно за поворот. И только с третьего раза мы преодолели это место. Стало ясно, что за два дня, как мы планировали, нам до Нижнеангарска не доплыть.

   Пришло время обедать. Русло изобиловало островами, часто заросшими топольником. Обычно верхняя их часть завалена баррикадами высотой иногда до двух метров из принесённых рекой в половодье деревьев. К одному такому острову мы и причалили. Сварили кашу, чай, Только начали обедать, как сверху послышался звук мотора и из-за поворота показался катер. Я помахал ему, он причалил.

- Что надо?

- Возьмите нас до Нижнеангарска

- Грузитесь.

  Мы быстро всё свернули, груз сбросали на палубу и поплыли. Катер был строителей БАМа и плыл в Северобайкальск. По дороге мы рассказали, чем занимаемся. Узнав, что катер плывёт в Северобайкальск, я забеспокоился, что нас провезут мимо Нижнеангарска. Капитан заверил нас, что доставит, куда нам надо. Действительно, он причалил прямо против базы. Когда я заикнулся насчёт платы, капитан только сказал:

- Какая плата, вы же ведь здесь по работе, а никакие-нибудь там туристы.

   Дело в том, что все эти левые расходы мне приходилось оплачивать из собственного кармана. С Кофейниковым мы составляли договор, заверенный в сельсовете, и этот документ был достаточным для оправдания расходов. А вот такие попутные расходы никакими документами не подтверждались. Благо, на БАМе люди помогали нам бескорыстно.

   Через день приплыли А.Н. Житков с командой, и мы одним рейсом прилетели на устье р. Овгол, впадающий в Олокит. Места оказались благодатными. Эти реки были богаты рыбой, их берега – голубицей, а водоразделы – грибами-маслятами. Интересно, что уже в начале августа по утрам бывал иней, и мы лакомились мороженой голубицей. Это растение здесь было приспособлено к таким ранним заморозкам. Как только пригревало Солнце, его кусты зеленели, а ягоды продолжали спеть, будто мороза и не было.

  В этом году нашу страну посетило солнечное затмение, и полная его фаза приходилось на Северное Прибайкалье. Мы готовились встретить это редкое явление, запаслись затемнёнными плёнками. Для большего эффекта решили его встретить на одной из вершин. Утром, быстро позавтракав, мы рванули на гору. Чтобы проследить весь процесс затмения, мы торопились подняться как можно выше. Были разгорячённые, все в поту. На горе дул холодный ветерок.  Меня, мокрого от пота хорошо продуло, через 5 минут после подъёма я почувствовал боль в пояснице. Она постепенно нарастала. Но впечатление от затмения отвлекало от боли. Постепенно диск Солнца закрывала тень. Как только оно закрылось полностью, всё вокруг стало тёмно-лиловым. Появилось какое-то тревожное чувство, ожидание чего-то волшебного, необычно страшного. Не зря нашим предкам в такие минуты казалось, что наступает конец света. Всё затихло, удивительно, но даже комары исчезли. Это продолжалось пару минут, но впечатления оставило на всю оставшуюся жизнь! Показался краешек Солнца, и наваждение исчезло.

   Мы хотели после встречи с затмением идти дальше маршрутом. Но я уже еле поднялся и  от боли мог передвигаться с трудом. Диму отправился в маршрут, а сам я с трудом начал спускаться к табору. Один из студентов меня сопровождал. Так как склон был покрыт крупноглыбовой россыпью, то надо было постоянно прыгать с камня на камень. Каждый такой прыжок отзывался в пояснице резкой болью. Я ждал, когда она утихнет, и прыгал дальше. Так я допрыгал до палатки.

   На другой день я с трудом смог подняться. Мои спутники смотрели на меня с сочувствием. Я отправил их в маршрут, а сам принялся за лечение. Набрал два мешочка мелкого песка, взял сковороду, насыпал в неё песок. Когда он достаточно нагрелся, я привязал мешочек с ним к пояснице, а на скороду высыпал другую порцию. Так постоянно меняя их, я к обеду почувствовал, что мне становится легче, а к трём часам дня боль прошла почти совсем. Раз боль прошла, то я решил пойти осмотреть ближайшее обнажение, потом другое. Постепенно увлёкся и поднялся в гору довольно далеко. Вернулся на табор поздно. Ребята уже пришли. Но, смотрю, что-то все хмурые и на меня не глядят.

- Что случилось? – Спросил я с тревогой.

- Что случилось? – Ответил Дима. – Когда мы уходили, Вы еле передвигались, а пришли, Вас нет и неизвестно, где Вы. Что мы могли подумать? А смотрим, Вы идёте как ни в чём не бывало!.

- Ну, извините, пошёл посмотреть обнажение вблизи, да увлёкся. Благо, спина отошла.

   Рассказал, как я её лечил, и мы помирились. Меня тронула забота ребят обо мне.

Места в геологическом отношении оказались весьма интересными. Хорошая обнажённость помогала разобраться в хитросплетении вулканитов и интрузивов. Здесь мы занялись исследованием центральной части вулканической структуры, юг которой изучали в прошлом году. Для того, чтобы забраться в самую её сердцевину, пошли в многодневный маршрут. Остановились на водоразделе Овгола и Асектамура.

   Несколько дней затратили на составление детального разреза поперёк палеовулканической постройки, что помогло нам разобраться в последовательности  её формирования. Стало ясно, что преобладал взрывной характер извержений. Базальтовые бомбы размером до метра выбрасывались из многочисленных жерл и разлетались вокруг. Их выбросы чередовались с излиянием лавы из трещин длиной в сотни метров. Эти трещины были заполнены магмой, которая застывала в приповерхностных условиях. Возникла система параллельных узких, но протяжённых тел, которые называются дайками.

  В одном из маршрутов мы с Юрой направились в кар у подножия горы Иняптук. Откуда берёт начало Овгол. Долина его здесь весьма примечательная. Относительно широкое плоское днище долины завалено огромными глыбами. Ограничено оно ровными обрывистыми стенами-скалами, в которых вода ещё не сделала расселин и борозд. То есть ледник здесь полз по долине по геологическим меркам совсем недавно, всего несколько тысяч лет назад. Вверху скалы резко сменялись относительно пологим водоразделом, покрытым глыбами. Гора Иняптук со стороны вершины Овгола имеет почти отвесную стенку высотой в сотни метров. Подножие её завалено гигантскими глыбами до многих метров в поперечнике. В днище кара расположены выпаханные ледником озёра с холодной кристально чистой водой.

   С утра была хорошая погода. По дороге пересекли сухое русло ручейка. Но к обеду пошёл дождь. Мы нашли нишу под огромной глыбой, где было сухо, развели костёр, не торопясь, пообедали. Надеялись, что дождь кончится. Но он всё усиливался. Смотрим, а под нами среди камней уже ручей течёт. Надели плащи, которые всегда были с нами, и выбрались из-под глыбы. Никаких просветов. Надо уходить на табор. Вода, собираясь под камнями на водоразделе,  сплошным шлейфом стекала по отвесным скалам. Я впервые видел, как по скалистой стенке на всём её видимом протяжении в сотни метров стекает неразрывный поток воды!  Мы подошли к руслу ручья, которое утром было сухим, а по нему несется вода высокими валами! Надо бродить. Взялись за руки, чтобы поддерживать друг друга, и пошли. Вода чуть не сбивала с ног, но всё же мы выбрались на другой берег. Сапоги полны водой. Пришлось под дождём разуваться, выливать воду и снова обуваться. Так наш маршрут в вершину р. Овгол оказался незаконченным. Пришлось ещё раз туда идти по хорошей погоде.

   Гора Иняптук  сложена базальтами, богатыми железом. У неё острая вершина, но со стороны Асектамура склон относительно пологий. Алексей Николаевич отбирал ориентированные образцы по этому склону до самой вершины. Когда зимой измеряли палеомагнитные характеристики, то оказалось, что по склону  в базальтах сохранилось древнее направление север-юг. А на вершине замеры показали направление на современные полюса. Это объясняется тем, что во время гроз молнии ударяли в основном в вершину, в результате происходило перемагничивание пород и в них зафиксировалось современное направление север-юг.

   Отработав этот участок, Алексей Николаевич со своей командой отправились вниз по Олокиту, неся на себе байдарки, снаряжение и продукты. А мы продолжили маршруты.

   Чтобы обследовать восточный край палеовулканической постройки, мы прошли за Асектамурское озеро. Так на наше счастье стояло довольно хорошее обширное зимовьё. На ночь поставили в озере рыболовную сеть. Утром в ней оказалось около 50 хариусов. Мы их засолили и, благодаря улову, смогли задержаться там лишний день.

   В назначенный день должен был прилететь за нами вертолёт. Утром в этот день проснулись: всё небо закрыто тучами. Решили, что вертолёта не будет, и не стали собираться. Вдруг в обед послышался шум мотора и из-под туч вынырнул вертолёт. Оказывается, на Байкале хорошая погода и лишь Иняптук в тучах. Вертолётчики начали ругаться, что мы не собрались. Мы, конечно, забегали: вытряхнули головёшки из печки, быстро свернули спальники, собрали рюкзаки и снаряжение, сняли палатки и тенты и всё это скорее стали носить к вертолёту. Задержали вертолёт лишь на 10-15 минут, а через час уже были в Нижнеангарске.

   В оставшуюся часть полевого сезона я решил обследовать правый борт долины р Кичеры. Здесь широкая заболоченная пойма реки с многочисленными озёрами резко, как по линейке, обрывалась Верхнеангарским хребтом. Скалистые горы на границе с поймой обрамлены шлейфом конусов выноса, сложенных преимущественно валунами до 2-х метров в поперечнике. Эти конусы в основном покрыты лесом. Ручьи, вырываясь из ущелий, распадаются на множество проток. Вода на поверхности по ним течёт лишь в половодье, а в межень она прячется под валунами. С поверхности русла представляют собой сухие валунные потоки. У края склона была уже отсыпана насыпь под рельсы, выше проходит автомобильная дорога, а ещё выше – просека  и линия электропередачи. Когда прорубали эту просеку, то срубленные деревья сгружали к её краям. В результате их обрамляли метровые баррикады из лесин. В маршрутах приходилось преодолевать эти баррикады. Занятие не из приятных.

   Мы снова арендовали машину. Она завезла нас по конусу выноса до выхода из ущелья ручья с красивым названием: Аюлинда. Там мы устроили табор. Уже начало смеркаться. Вдруг слышим человеческий монотонный, периодически повторяющийся крик: а-а-а. Мы решили, что кому-то плохо и нужна помощь. Начали кричать, человек отзывается. Я взял Володю и мы в уже сгустившейся темноте начали пробираться по валунам и зарослям на голос, перекликаясь с неизвестным. Наконец в десяти метрах увидели мужика, сидящего на огромном валуне и периодически подающего голос.

- Что случилось? – с тревогой спросил я его.

- Ничего, - был его краткий ответ.

- А зачем кричишь?

- Так скучно же.

   Плюнули мы с досадой и повернули обратно уже в почти полной темноте. Тем и закончился наш «спасательный поход».

   Сделали мы по всем близлежащим ущельям маршруты. В назначенное время пришла машина. Мы вернулись в Нижнеангарск и через день погрузились на «Комсомолец».

   Вся команда теплохода во главе с капитаном была пьяная, кроме, боцмана, который оказался непьющим, и в основном руководил теплоходом. Среди пассажиров тоже было несколько пьяных мужиков. Как только отплыли, они вступили в конфликт с капитаном. Завязалась драка, в которой пострадал капитан. Тогда он приказал развернуть судно, и мы вновь оказались в Нижнеангарске. Капитан отправился в милицию, а мы с тоской ожидали нового отплытия. Наконец прибыли милиционеры, забрали буянов, плавание было продолжено.

   В селе Байкальском при отплытии капитан умудрился сесть на мель у мыса Лударь. Кто был в этом селе, тот может понять, насколько надо быть пьяным, чтобы умудриться сделать это. Боцман уговорил капитана идти спать, а сам взялся управлять теплоходом. Кое-как сползли с мели. Нарушений целостности судна, на наше счастье, не было. К утру команда протрезвела, и далее мы плыли уже без происшествий. 1981

Продолжение 1983